ИНТ. БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА. ДЕНЬ.

Машенька трясет дедушку. Андрей Максимович открывает глаза. Приподнимается на кровати. Обнюхивает его.

МАШЕНЬКА

Ты опять? Опять в супермаркете воровал? На закуси.

АНДРЕЙ МАКСИМОВИЧ

Опять. Положи в тумбочку.

Кормит деда.

МАШЕНЬКА

Ешь, давай. Хватит капризничать? Тебе тут телеграмма пришла.

Андрей Максимович читает. Читает еще раз. Лезет под кровать, достает кипу листов сценария.

АНДРЕЙ МАКСИМОВИЧ

(размахивая сценарием и телеграммой, кричит)

Ну, что, съели!

Андрей Максимович запрыгивает на кровать, кричит.

АНДРЕЙ МАКСИМОВИЧ

Вызывают! 

В дверь палаты просачиваются разнообразные любопытные старушки и старички. Андрей Максимович забирается на подоконник.

АНДРЕЙ МАКСИМОВИЧ

Вот, глядите, на съемки еду! 

Старички заполняют палату.

Андрей Максимович мечется в диком возбуждении. Радость, шум, гам, поздравления.

ИНТ. БОЛЬНИЦА. ОРДИНАТОРСКАЯ. ДЕНЬ.

Андрей Максимович бежит в ординаторскую.

Ирина опять переодевается.

Андрей Максимович смотрит через стекло, не может оторвать глаз от Ирины, не может ничего сказать, пытается показать телеграмму, постепенно тихо сползает по двери на пол.

Ошибки изображения на экране.

Конница, шашка - кадры гражданской войны, рука.

Пустой письменный стол, за которым писался сценарий.

ИНТ. ПАЛАТА. КОРИДОР. ВЕЧЕР.

Черный кадр. За кадром слышны звуки, переносят тело.

Давай его сюда.

Здесь бери. Поднимай.

Тяжелый.

Держи, держи.

Медленно проявляется изображение: тело укладывают на носилки. Резкие ракурсы нижних и верхних точек.

Новый больной стоит у окна в коридоре, мимо проносят тело Андрея Максимовича.

Машенька расставляет детскую посуду на освободившейся кровати - обед с воображаемым дедушкой.

МАШЕНЬКА

Ну, вот, дедушка, теперь ты успокоился, и будем обедать. Дедушка правда ведь умер?

ИГОРЬ

Нет, опять наврал…  

Больной ждет с вещами, чтобы устроиться на место Андрея Максимовича.

Изображение несколько раз размывается и появляется вновь, пульсирует.

НАТ. ВЕРХНЯЯ ТОЧКА (КРАН). ВЕЧЕР.

Верхняя точка: коридор больницы, крыша больницы, панорама на соседние крыши.

В соседней улице процессия с двуспальным гробиком впереди. В  гробике Старушка и Маленький старичок.

Маленький старичок поднимается и медленно взлетает.

Подлетая, обращается в камеру.

МАЛЕНЬКИЙ СТАРИЧОК

Ты что? Тоже?

ГОЛОС АНДРЕЯ МАКСИМОВИЧА

Не знаю.

МАЛЕНЬКИЙ СТАРИЧОК

Молодец. Ну, пока…

(Улетает)

ИНТ. БОЛЬНИЧНЫЙ КОРИДОР. ДЕНЬ.

Санитар везет тележку с телом.

Игорь сталкивается с трупом на тележке, санитар куда-то уходит,

ИГОРЬ

Ну что, дедуля? Все твердил про это, теперь на своей шкуре попробуй!

Игорь бьет труп,

ИГОРЬ

Вставай! Вставай, гад.

Откидывает простыню - там мертвая женщина. Подходит Ирина.

ИГОРЬ

А этот, жених засраный, где?

ИРИНА

В морге уже…

Ирина налетает на Игоря, лупит, царапает, срывает с него повязку.

Новый больной выносит пачку писем, передает Ирине.

Игорь идет в палату. Нянечка топая подходит к окну, внизу

стоит Лена, смотрит наверх, в окно.

ИНТ. КАБИНЕТ ВРАЧА. ДЕНЬ.

Игорь на кушетке, его осматривает врач.

ИГОРЬ

Голова какая-то ватная. Вот я смотрю на вас и как-то немного странно, как во сне. Может, вы мне мерещитесь?

Взвизг тормозов. Врач смотрит на улицу через окно. Такси чуть не сшибло санитарку. Грохот ведра.

САНИТАРКА

Ну ты, шизофреник! Куда прешь! Шумахер гребаный.

ИГОРЬ

Я это уже слышал. Вот это все, все это уже было. Так, как будто все, что сейчас происходит… уже

Из такси выходит Машенька.

ВРАЧ

Это бывает. Ничего.

Игорь смотрит в окно.

В окне через двор противоположное окно со спящим Андреем Максимовичем и Ириной, у Ирины в руках шприц.

Андрей Максимович поднимает руку на фоне окна.  

Приглядевшись, можно понять, что это кто-то другой.

На лавочке возле больницы. Машенька разложила детскую посуду и играет с куклой, очень похожей на деда, как будто он жив. Обед будто бы в ресторане, Машенька - официантка:

МАШЕНЬКА

Ты, только тихо, дедушка, не суетись…

На другой лавочке Игорь в окружении свадебных старичков и старушек. Откуда-то появляется Бомж.

БОМЖ

А этот-то помер, все-таки.

НОВЫЙ БОЛЬНОЙ

Ну, помянем.

ИГОРЬ

Я ему по морде как-то дал.

НОВЫЙ БОЛЬНОЙ

Ну, помянем.

Собирается довольно много народу.

ИНТ. НАТ. КОМНАТА. УЛИЦА. ДЕНЬ.

Светлая, уютная комната. Маленький старичок просыпается, встает, подходит к окну. Из-за дома  напротив медленно вылетает тарелка, подлетает к окну.

Обычная столовая тарелка, только очень большая. На тарелке кровать. На кровати спит девушка.

Бомж подходит к чердачному окну и видит, как около окна дома напротив парит тарелка с кроватью, как Маленький старичок выглядывает из окна. 

Дядя Коля на своей коляске у подъезда смотрит вверх на тарелку с кроватью.

Маленький старичок умывается, одевается, завтракает. Время от времени подходит к окну. Кровать парит перед окном. 

Девушка что-то бормочет.

Маленький старичок усаживается на подоконник и долго смотрит, как просыпается девушка. 

Бомж напротив продолжает наблюдать.

Дядя Коля тоже.

Проснувшись, девушка потягивается, замечает Маленького старичка на подоконнике, улыбается и говорит ему: «Доброе утро!»

Из окна дома напротив Бомж, улыбаясь, машет им рукой.

Дядя Коля размахивает кепкой. На лысом, блестящем черепе пульсирует вмятина, величиной с маленькое блюдечко.

ИНТ. БОЛЬНИЧНЫЙ КОРИДОР. ДЕНЬ.

Ирина читает письмо.

ГОЛОС АНДРЕЯ МАКСИМОВИЧА

Милая Ирина! Вас, наверно, удивит это письмо. Но у меня нет другого выхода. Очень скоро моя Машенька будет совсем такая же, как вы сейчас. Но я этого не увижу. Потому что я старый. Не знаю, увижу ли я вас опять завтра. Каждую минуту пытаюсь не думать об этом и не могу. Я любил всего один раз в жизни. Может быть это мало. Потом я  много лет забывал, как я любил - и забыл. Потом я много раз хотел любить снова, и никогда ничего не получалось. Сейчас я не могу понять, куда девался тот человек, которым я был раньше. И был ли вообще такой человек - здоровый и веселый. Вам, вероятно, лет двадцать. Или тридцать? Или шестнадцать? Я давно разучился определять возраст людей. Просто они все моложе меня. И вы моложе. Но этого-то я понять и не могу. Я сам - такой же, как и двадцать, как и пятьдесят лет назад. Впрочем, вы правы - я смешной, брюзгливый, противный старик. Я никогда не сплю. Я всегда думаю о вас. И даже не думаю, а просто разглядываю вас, как в кино. Это мучительно. Я вижу такие картины, которые вам были бы противны. Да, да, да, противны, отвратительны. Но ведь я ничего не могу поделать. А вы можете.

ИРИНА

Дальше зачеркнуто.

ГОЛОС АНДРЕЯ МАКСИМОВИЧА

Я все равно не передам вам это письмо, зачем хитрить. Вы никогда не узнаете, что со мной творится. Вы никогда не вспомните, что я жил. Но сейчас-то я еще жив. Сейчас мне нельзя умирать. Я знаю, что такое любовь. Это - боль. Я хочу, что б вы никого не любили… никогда. Завтра я уйду из больницы, чтобы не видеть вас. Чтобы жить дальше. Зачем хитрить. Я знаю, что никуда от вас не уйду. Мой дом здесь. Не делайте мне больше уколов. Я схожу с ума от запаха вашего халата…    

НАТ. УЛИЦА. ДЕНЬ.

По улице с песнями и плясками движется компания старичков и старушек. В  руках плакаты, портреты, прикрепленные к палкам (с их собственными изображениями) и транспаранты. Камера движется за этой демонстрацией, которая всё время где-то в конце улицы скрывается за угол.

Камера догоняет компанию, а она уже в другом конце улицы, опять скрывается за угол.

Камера опять догоняет… 

Под ногами только мусор, оставшийся от толпы…

Пустая площадь… Демонстрация смылась…

Двое рабочих отдыхают, сидя на краю вырытой ямы.

Человек в парике темпераментно держит речь с кафедры перед пустой площадью. Несколько человек в париках слушают, сидя на единственной лавке перед временным помостом. Один снимает парик – под париком рога.

ЧЕЛОВЕК В ПАРИКЕ

Невозможно говорить о качестве поступка. Добродетельные цели, также как и любые зловредные, приводят к самым непредсказуемым последствиям. Для чистой души есть пороги, которые охраняют ее собственную чистоту. Говорить можно обо всем, только внешняя нравственность запретительна. Однажды он написал, цитирую: «…стыдливо читая не предназначенные мне письма, я понимаю, что стыдливость моя - фальшь, любой мой нравственный поступок открыт, и безнравственность моя, пусть откроется, мне же во благо». Слава Аллаху, Будде, Конфуцию, КПСС, демократам, республиканцам и всем их приятелям, мы вспоминаем его как человека… ну да, как человека…

На помосте большая люлька. Над помостом портрет Маленького старичка. На площадь выходит Маленький старичок, взбирается на помост, подходит к люльке и укладывается в нее.

Человек в парике подходит к люльке и начинает укачивать старичка-ребёнка…, снимает парик, на лысой голове обнаруживаются рожки.

Из-за портрета выходит Башибузук в гриме и костюме самурая, но в феске. «Рогатый» вынимает пистолет, целится в Башибузука. Башибузук принимает несколько поз, характерных для «Кабуки», и отнимает у «Рогатого» пистолет. «Рогатый» выхватывает у Башибузука меч. Башибузук бросает пистолет и поднимает руки вверх. «Рогатый» исполняет ритуал харакири. Башибузук помогает ему, показывает, как и что нужно делать, получается какое-то «Турецкое харакири». «Рогатый» падает и умирает.

Аплодисменты немногочисленной публики.

«Рогатый» поднимается и раскланивается вместе с Башибузуком.

ИНТ. ЧЕРДАК. ДЕНЬ.

Чердак. Машенька играет с воображаемым дедушкой в обед, подает на стол, кормит:

МАШЕНЬКА

Сиди, сиди, дедушка, в креслице своем,

Кушай, кушай, дедушка, мы тебе споем.

Почему ты, дедушка, руки не помыл?

Ночью у нас в садике кто-то громко выл. 

НАТ. ИЗЛУЧИНА РЕКИ. ВЕЧЕР.

Излучина реки. Лес на высоком противоположном берегу. Легкий туман. Заливной луг в излучине аккуратно уставлен старыми, железными кроватями.

На одной кровати лежит Андрей Максимович. Руки сложены на груди, глаза закрыты.

Маленькая пристань на берегу. Небольшой джазовый состав играет чудесную мелодию.

Бомж раскладывает игрушки на пустые кровати. Машенька и маленький мальчик ее ровесник помогают Бомжу, кладут большую красивую куклу рядом с Андреем Максимовичем. Машенька объясняет мальчику:

МАШЕНЬКА

Старые люди – умирают.

МАЛЬЧИК

А то я не знаю. И на войне еще тоже.

МАШЕНЬКА

Нет, ты не понимаешь. Вот давай я буду Корделия, а ты король Лир. Старый такой.

МАЛЬЧИК

А кто это, Корделия?

Появляются демонстранты - старички и старушки, тихо, медленно, в такт музыке укладываются в кровати. Постепенно все кровати заполняются, и старички совсем затихают… и вот уже все абсолютно неподвижны, впечатление, что это тела, готовые к погребению. На каждой кровати рядом с телом или на подушке лежит детская игрушка.

На пристани играет джаз, слышен пароходный гудок.

Игорь и Лена ищут кого-то, подходят к кровати Андрея Максимовича. Игорь опускается возле кровати, берет куклу. Начинает манипулировать с ней.

ЛЕНА

Чем ты занимаешься. Это же невозможно.

ИГОРЬ

Нужно попробовать.

ЛЕНА

Зря стараешься.

ИГОРЬ

Погоди, погоди…. Просто подуй на него. Он уже оживал. Я сам видел.

ЛЕНА

Я дую.

Батюшка берет Бомжа под руку, они подходят и останавливаются возле Андрея Максимовича.

БОМЖ

Какой это грустный мир! И сколько нужно доброты, чтобы он показался смешным, или нет, не показался, а порадовал смехом тех, кто нам нравится, кого мы любим.

БАТЮШКА

А для тех, кто не нравится, нужно еще больше доброты!

БОМЖ

Ну, а если ты не нравишься, где тогда доброты взять.     

БАТЮШКА

Доброта в истине.

БОМЖ

Вы не любите жизнь! Вы любите истину, или Бога... или еще что-нибудь. Но - или жизнь, или Истина! Или жизнь, или Бог!!! - что-нибудь одно.

С подушки возле головы лежащей рядом усопшей старушки, пошевелившись, взлетает плюшевая собачка. Покружив немного над головой старушки, плюшевая собачка, опустившись к самому уху, кажется, что-то шепчет. Старушка чихает… и оживает.

С другими старичками происходит нечто подобное. Старички, ожившие раньше, помогают оживлять следующих.

Чудесная джазовая мелодия. Первые ожившие уже играют в игрушки и танцуют.

Не оживает только Андрей Максимович, долго не оживает, дольше всех. Неожиданно Андрей Максимович открывает глаза, Лена пугается, закрывает лицо руками.

АНДРЕЙ МАКСИМОВИЧ

Эти музыканты, они мучают меня! Они возвращают меня к жизни.

Лена отрывает руки от лица - в кровати никого.

ЛЕНА

Он только что был здесь!

ИГОРЬ

Опять сбежал!

А оживший Андрей Максимович выделывает невероятные па с какой-то старушкой в толпе танцующих.  

Однако в следующих кадрах тело Андрея Максимовича опять в кровати.

Вдруг музыка останавливается, все озираются и видят, как по склону холма спускается тот же пляшущий и поющий Андрей Максимович, почти как в "Явлении Христа народу". 

Опять тело Андрея Максимовича в кровати, а оживший куда-то исчез. Бомж и батюшка внимательно рассматривают лежащего с закрытыми глазами Андрея Максимовича.

БОМЖ

Люди вынуждены симулировать жизнь, чтобы заполнить пустоту.

БАТЮШКА

Ну, полноте. При чем тут пустота?

БОМЖ

А, притом. Притом, что, например, получая удовольствие, мы не очень уверены, что это именно удовольствие, и всё-таки хотим, чтобы его было ещё больше: и делаем вид, что его, в самом деле, стало больше; а потом рассказываем, что удовольствие было ещё намного больше.

БАТЮШКА

Ну, полноте.

БОМЖ

А в момент, когда мы говорим, что любим - мы только говорим об этом с какой-нибудь целью, и вряд ли испытываем чувство любви, и… вынуждены симулировать чувство…

БАТЮШКА

…неужели не помнишь? Мы же с тобой во втором классе…

БОМЖ

Погоди. Даже настоящее горе провоцирует к игре в горе! Мы и несчастья симулируем. 

БАТЮШКА

Что уж, так…

Появляется Ирина, обнимает Андрея Максимовича, очень ласково, он медленно оживает и на глазах молодеет.

Ирина в подвенечном платье, Андрей Максимович в черной паре, бабочка, цилиндр, перчатки.

АНДРЕЙ МАКСИМОВИЧ

А как, все-таки с разницей в возрасте?

ИРИНА

Не стесняйтесь, я ведь только интеллектуально вас старше.

Слышатся нежные звуки гитары. Сидя на большом, красивом ковре, Башибузук поет, аккомпанируя себе.

Ожившие старички веселятся, участвуя в разных детских играх.

Ирина, танцует. Андрей Максимович смешно приседает, подтанцовывая ей.

Маленький старичок, улегшись на кровати Андрея Максимовича, ласково смотрит на танцующую пару.

Подъезжает на своей коляске дядя Коля.

МАЛЕНЬКИЙ СТАРИЧОК

Они созданы друг для друга.

ДЯДЯ КОЛЯ

Мы все созданы друг для друга…

КРИКИ

Горько, горько!

Ирина и Андрей Максимович целуются.

БАТЮШКА

Смотрите, какие симпатичные.

БОМЖ

Кай барвалапен тиро, о дой и ело тиро!

БАТЮШКА

Великие слова.

БОМЖ

Вы что, тоже цыган?

БАТЮШКА

Был… раньше…

АНДРЕЙ МАКСИМОВИЧ

Что это значит?

БАТЮШКА

Где богатство твое, там и сердце твое.

Вновь слышен пароходный гудок. Незаметно, в течение всего этого эпизода, старички и старушки становятся моложе.

Выплывает колесный корабль, уютный, небольшой двухпалубный, как "Максим Горький" на канале.

Все переправляются на корабль, кто в лодках, кто вплавь, кто верхом друг на друге.

Корабль медленно удаляется вдоль реки. Старички, собравшиеся на корме, машут платочками, что-то кричат, жестикулируют.

ГОЛОС

(с берега)

Куда вы?!

ГОЛОСА

На легком катере, к едреней матери!

ДЯДЯ КОЛЯ

(размахивая костылем)

Это пароход, а не катер, обалдуи…

Башибузук в костюме самурая пролетает на ковре-самолете.

БАШИБУЗУК

Не обалдуи, а сорт людей, не могущих предоставить оправдательных документов для объяснения своего существования.

Юрии Львович Зубков

89168863890

zoubkow@live.ru